01.01.2009 в 03:22
Пишет Тами Морок:JCF/Тами Морок для Элья Бронски, фанфик
Название: Колодец
Для: Элья Бронски
От: Тами Морок
Бета: Akira~
Пейринг: ПиКаме
Рейтинг: повыше не получился, при монтаже кадры выпали из пленки. так что скромный PG13 )
Жанр: романс
Примечание: см. рейтинг)
читатьТонкая рука взлетает в последнем, мучительном движении – и темная шляпа, повинуясь ей, продолжает свой путь в темноте зала. Каме уже безразлична ее судьба. Избегая дотрагиваться до мокрого лица, он медленно уходит за кулисы в полной темноте, царящей на сцене, окруженный нежными партнершами по танцу. Его куда-то тащат, торопят, гримеры в спешном порядке делают фронтмену лицо, откуда-то берется новый костюм, который требуется – да, срочно, да, прямо сейчас – одеть. Каме чувствует, что готов остановиться и никуда не идти, просто сесть или лечь на пол, а они пусть суетятся, пусть грозят неустойками за срыв концерта... Откровенно говоря, ему было плевать.
Но как-то вышло так, что рядом оказался Накамару. Новый костюм чудесным образом не был выброшен на помойку, а оказался там, где он и должен был быть с самого начала, на Каме, а Мару, что-то нашептывая и уговаривая, медленно, но неотвратимо подталкивал Казую к кулисам...
И тому пришлось идти.
...
- В общем, я не очень тебе верил, но теперь...
- Что теперь-то?
- Не думал, что скажу это, но спасибо, что вытащил меня на этот концерт. Только он в конце задержался с выходом. Почему?
- Депрессия – знаешь? Черепахи тоже ей подвержены.
- Депрессия? А менеджеру до этого есть дело?
- Не было бы ему дела, не летел бы сейчас Каменаши на курорт.
- На курорт???
- А тебя еще тоска зеленая с ног не сваливала? Там что-то типа санатория – для таких как мы, психов от эстрады, слетевших с катушек.
- И сколько он там пробудет?
- Неделю. У него установка – за семь дней придти в норму, а то Джонни-сан его живьем съест.
- Слушай, Мару... Адресок не подскажешь?..
...
Ни радио, ни телевиденья, ни магнитофона.
Ничего.
Наглазники и беруши, приглушенный свет, легкая еда, легкая разминка по утрам, легкая распевка.
На третий день пребывания в "санатории-курорте" – и Каме уже готов лезть на стенку от безделья, но УДО грозит участнику КАТ-ТУН еще большей неустойкой, чем срыв концерта.
"Раньше бы он о нас так заботился, не было бы нужды в таком месте", - меланхолично думал Каме, жуя рис с кукурузой и не замечая его небесного вкуса.
В такой обстановке даже чувства и эмоции становились приглушенными, словно пылились...
В дверь постучали. Каме еще успел подумать, кто бы это мог быть, но тут стучавший решил ответа не ждать и вошел, влетел, сметя незадачливого Каменаши со стула. Локальное торнадо имени ЯмаПи не пожалело тела соратника по работе и радостно впечатало его в стену.
- Псих, - полузадушено и радостно выдавил Каме, пытаясь отлепить от себя Томохису. Тот не отлеплялся, напомнив Каме бытность на съемках Nobuta wo Produce, когда оттащить Акиру от Сюдзи не могла порой даже воля режиссера.
- Киснешь, да?
- Ты такой проницательный, сил нет.
- Черепаха! Оживай, а то будешь у меня на панцире вертеться!
- Да я каждый раз, как ты изволил выразиться, верчусь на панцире. Каждый концерт, каждое выступление...
- Ну... Это буквально. Я-то про образное верчение.
- Еще чего не хватало. Довольно с меня буквального.
- Каме, - внезапно сказал Пи, посмотрев на кислого собеседника очень серьезно. – Ты меня побьешь, но я скажу. Я рад тебя видеть.
- А почему я должен тебя бить?
- Ты иногда таким внезапным бываешь. Что взбредет тебе в голову в очередной раз?..
- Это про тебя, а не про меня.
- Что? Это оскорбление! Я самая предсказуемая гора в мире!
- Ой, насмешил. Сейчас умру от смеха, - мрачное лицо Каме как нельзя лучше контрастировало с его тоном.
Но именно в этот момент Пи увидел неоконченный завтрак Каме...
- Знаешь, Казуя... Я слышал, что в этом заведении очень вкусно готовят... Что ты думаешь по этому поводу? – завел лисью речь Пи, подбираясь окольными путями к пиале с рисом и только что не помахивая рыжим хвостом.
Каме только безнадежно отмахнулся – он уже перестал надеяться, что сможет закончить завтрак. Вечно голодный ЯмаПи набросился на дармовую и очень вкусную еду. Каменаши сел напротив и, оперевшись локтем о колено, принялся разглядывать, чей нежданный визит оказался на самом деле очень даже приятным.
Пи подавился и укоризненно взглянул на Казую.
- Ты чего меня разглядываешь? Сейчас как подавлюсь насмерть – Маки плакать будет.
- Да неужели...
- А как же ей не оплакать самого лучшего на свете Акиру?! – вдохновлено завел Пи, заставив Каме болезненно поморщиться. Оставив в покое рис, Томохиса присел перед Каменаши на пол и положил ладонь ему на колено.
- Плохо?
Кивок.
- Ну, кто-нибудь хоть тебя принял?
- Накамару, наверное...
- Битбокс.
- Он самый.
- А Баканиши?
Меланхолично:
- Его поклонницы хотят меня убить.
- А сам он?
- А не знаю. И никто не знает. Коки зол как черт...
- Психи они у тебя.
- Какие ни есть – все мои.
- А не забить бы тебе на это, дорогой друг?
- Если бы я мог, то не сидел бы здесь, в четырех стенах.
- О. Извини, Сюдзи-кууун!
Каме перекосило, но теперь у Пи была вполне определенная цель.
Он огляделся, осознал, что магнитофоном или музыкальным центром тут и не пахнет, подключил к телефону миниатюрные колонки и потянул Каме за собой.
- Мне интересно. Я пытался переложить твой танец – для двоих. Наверное, получилось. Ты танцуй только. Хорошо?
- Ты о чем вообще говоришь?.. – недоумевающее пробормотал Каме, но тут из динамиков полились первые звуки инструментальной версии Seishun Amigo, а Пи извлек из сумки... ту самую шляпу, которую Каме зашвырнул тогда в зал.
- Танцуй, Каменаши. Танцуй, Сюдзи. Плохо тебе или хорошо. Танцуй.
Пусть птицами разлетятся твои руки в надежде обнять весь мир, всех людей, которые отвернулись от тебя... А ищущая ладонь наткнется на бьющийся в неистовом ритме пульс человека, находящегося рядом. И, не прерывая танца, ты почувствуешь, как он поддерживает и продолжает каждое твое движение, заученное наизусть, как ваше дыхание становится одним на двоих. И, кажется, – сцена и жар софитов, и пульсация толпы, а не просторная комната санатория, и единственная реальность – обнимающий, разгоряченный Томохиса, близко-близко, каждую прядь волос разглядеть можно, каждый из оттенков смеющихся глаз...
Музыка закончилась, но Каме не спешит расцеплять руки Пи, крепко обнимающие его за плечи, только всматривается тревожно-напряженно в лицо Томохисы, пытаясь понять его намеренья.
- Сюдзи-кун боится... – ехидно возвещает Пи на ухо Каме, отчего у того по спине бегут мурашки: щекочет теплое дыхание, кончики совсем уже темных волос касаются щек.
В попытке отстраниться Каме понимает, что его прижимают к себе еще сильнее: упрямый Пи и не думает выпускать загнанную в угол добычу.
- Ты всегда будешь сильным... Ты все выдержишь, Каменаши-кун, - тепло шепчет он на ухо Казуе, касаясь его виска теплым поцелуем. – Ты выстоишь против всех, поведешь их за собой. Забудь обо всем, что было.
Каме только тихо плакал, не замечая этого и слыша только слова ЯмаПи. Эмоциональный взрыв, как следствие тяжелых выяснений отношений в группе и с фанатами, принес тишину и опустошенность, которыми можно было бы наслаждаться, как казалось Каме, бесконечно. Но не стоило забывать о том, чьи слова, чье присутствие держало его на плаву, в сознании, давая передышку от реального мира.
- Кон.
Каме слабо, словно нехотя, улыбнулся, отмахиваясь от лисьей мордочки, упорно заглядывающей ему в лицо.
- Кон. Каме, прием. Земля-Пи вызывает Небесную Черепаху, прием.
- Трепло ты... иногда бываешь, - уже более живо улыбнулся Каме засиявшему Томохисе, который положил ему голову на плечо и растрепал волосы. Прикосновения не раздражали, а успокаивали. Глаза у Каменаши слипались.
- Я устал, - выдохнул он, потирая глаза. Пи отвел его в спальню, уложил на кровать и накрыл тонким покрывалом, когда Каме поймал его за руку и крепко сжал:
- Останься.
Преодолев слабое сопротивление, он притянул Пи к себе, рядом, обнял и выдохнул в теплые волосы:
- Ты колодец, Томо. Бездонный.
Fin
URL записиНазвание: Колодец
Для: Элья Бронски
От: Тами Морок
Бета: Akira~
Пейринг: ПиКаме
Рейтинг: повыше не получился, при монтаже кадры выпали из пленки. так что скромный PG13 )
Жанр: романс
Примечание: см. рейтинг)
читатьТонкая рука взлетает в последнем, мучительном движении – и темная шляпа, повинуясь ей, продолжает свой путь в темноте зала. Каме уже безразлична ее судьба. Избегая дотрагиваться до мокрого лица, он медленно уходит за кулисы в полной темноте, царящей на сцене, окруженный нежными партнершами по танцу. Его куда-то тащат, торопят, гримеры в спешном порядке делают фронтмену лицо, откуда-то берется новый костюм, который требуется – да, срочно, да, прямо сейчас – одеть. Каме чувствует, что готов остановиться и никуда не идти, просто сесть или лечь на пол, а они пусть суетятся, пусть грозят неустойками за срыв концерта... Откровенно говоря, ему было плевать.
Но как-то вышло так, что рядом оказался Накамару. Новый костюм чудесным образом не был выброшен на помойку, а оказался там, где он и должен был быть с самого начала, на Каме, а Мару, что-то нашептывая и уговаривая, медленно, но неотвратимо подталкивал Казую к кулисам...
И тому пришлось идти.
...
- В общем, я не очень тебе верил, но теперь...
- Что теперь-то?
- Не думал, что скажу это, но спасибо, что вытащил меня на этот концерт. Только он в конце задержался с выходом. Почему?
- Депрессия – знаешь? Черепахи тоже ей подвержены.
- Депрессия? А менеджеру до этого есть дело?
- Не было бы ему дела, не летел бы сейчас Каменаши на курорт.
- На курорт???
- А тебя еще тоска зеленая с ног не сваливала? Там что-то типа санатория – для таких как мы, психов от эстрады, слетевших с катушек.
- И сколько он там пробудет?
- Неделю. У него установка – за семь дней придти в норму, а то Джонни-сан его живьем съест.
- Слушай, Мару... Адресок не подскажешь?..
...
Ни радио, ни телевиденья, ни магнитофона.
Ничего.
Наглазники и беруши, приглушенный свет, легкая еда, легкая разминка по утрам, легкая распевка.
На третий день пребывания в "санатории-курорте" – и Каме уже готов лезть на стенку от безделья, но УДО грозит участнику КАТ-ТУН еще большей неустойкой, чем срыв концерта.
"Раньше бы он о нас так заботился, не было бы нужды в таком месте", - меланхолично думал Каме, жуя рис с кукурузой и не замечая его небесного вкуса.
В такой обстановке даже чувства и эмоции становились приглушенными, словно пылились...
В дверь постучали. Каме еще успел подумать, кто бы это мог быть, но тут стучавший решил ответа не ждать и вошел, влетел, сметя незадачливого Каменаши со стула. Локальное торнадо имени ЯмаПи не пожалело тела соратника по работе и радостно впечатало его в стену.
- Псих, - полузадушено и радостно выдавил Каме, пытаясь отлепить от себя Томохису. Тот не отлеплялся, напомнив Каме бытность на съемках Nobuta wo Produce, когда оттащить Акиру от Сюдзи не могла порой даже воля режиссера.
- Киснешь, да?
- Ты такой проницательный, сил нет.
- Черепаха! Оживай, а то будешь у меня на панцире вертеться!
- Да я каждый раз, как ты изволил выразиться, верчусь на панцире. Каждый концерт, каждое выступление...
- Ну... Это буквально. Я-то про образное верчение.
- Еще чего не хватало. Довольно с меня буквального.
- Каме, - внезапно сказал Пи, посмотрев на кислого собеседника очень серьезно. – Ты меня побьешь, но я скажу. Я рад тебя видеть.
- А почему я должен тебя бить?
- Ты иногда таким внезапным бываешь. Что взбредет тебе в голову в очередной раз?..
- Это про тебя, а не про меня.
- Что? Это оскорбление! Я самая предсказуемая гора в мире!
- Ой, насмешил. Сейчас умру от смеха, - мрачное лицо Каме как нельзя лучше контрастировало с его тоном.
Но именно в этот момент Пи увидел неоконченный завтрак Каме...
- Знаешь, Казуя... Я слышал, что в этом заведении очень вкусно готовят... Что ты думаешь по этому поводу? – завел лисью речь Пи, подбираясь окольными путями к пиале с рисом и только что не помахивая рыжим хвостом.
Каме только безнадежно отмахнулся – он уже перестал надеяться, что сможет закончить завтрак. Вечно голодный ЯмаПи набросился на дармовую и очень вкусную еду. Каменаши сел напротив и, оперевшись локтем о колено, принялся разглядывать, чей нежданный визит оказался на самом деле очень даже приятным.
Пи подавился и укоризненно взглянул на Казую.
- Ты чего меня разглядываешь? Сейчас как подавлюсь насмерть – Маки плакать будет.
- Да неужели...
- А как же ей не оплакать самого лучшего на свете Акиру?! – вдохновлено завел Пи, заставив Каме болезненно поморщиться. Оставив в покое рис, Томохиса присел перед Каменаши на пол и положил ладонь ему на колено.
- Плохо?
Кивок.
- Ну, кто-нибудь хоть тебя принял?
- Накамару, наверное...
- Битбокс.
- Он самый.
- А Баканиши?
Меланхолично:
- Его поклонницы хотят меня убить.
- А сам он?
- А не знаю. И никто не знает. Коки зол как черт...
- Психи они у тебя.
- Какие ни есть – все мои.
- А не забить бы тебе на это, дорогой друг?
- Если бы я мог, то не сидел бы здесь, в четырех стенах.
- О. Извини, Сюдзи-кууун!
Каме перекосило, но теперь у Пи была вполне определенная цель.
Он огляделся, осознал, что магнитофоном или музыкальным центром тут и не пахнет, подключил к телефону миниатюрные колонки и потянул Каме за собой.
- Мне интересно. Я пытался переложить твой танец – для двоих. Наверное, получилось. Ты танцуй только. Хорошо?
- Ты о чем вообще говоришь?.. – недоумевающее пробормотал Каме, но тут из динамиков полились первые звуки инструментальной версии Seishun Amigo, а Пи извлек из сумки... ту самую шляпу, которую Каме зашвырнул тогда в зал.
- Танцуй, Каменаши. Танцуй, Сюдзи. Плохо тебе или хорошо. Танцуй.
Пусть птицами разлетятся твои руки в надежде обнять весь мир, всех людей, которые отвернулись от тебя... А ищущая ладонь наткнется на бьющийся в неистовом ритме пульс человека, находящегося рядом. И, не прерывая танца, ты почувствуешь, как он поддерживает и продолжает каждое твое движение, заученное наизусть, как ваше дыхание становится одним на двоих. И, кажется, – сцена и жар софитов, и пульсация толпы, а не просторная комната санатория, и единственная реальность – обнимающий, разгоряченный Томохиса, близко-близко, каждую прядь волос разглядеть можно, каждый из оттенков смеющихся глаз...
Музыка закончилась, но Каме не спешит расцеплять руки Пи, крепко обнимающие его за плечи, только всматривается тревожно-напряженно в лицо Томохисы, пытаясь понять его намеренья.
- Сюдзи-кун боится... – ехидно возвещает Пи на ухо Каме, отчего у того по спине бегут мурашки: щекочет теплое дыхание, кончики совсем уже темных волос касаются щек.
В попытке отстраниться Каме понимает, что его прижимают к себе еще сильнее: упрямый Пи и не думает выпускать загнанную в угол добычу.
- Ты всегда будешь сильным... Ты все выдержишь, Каменаши-кун, - тепло шепчет он на ухо Казуе, касаясь его виска теплым поцелуем. – Ты выстоишь против всех, поведешь их за собой. Забудь обо всем, что было.
Каме только тихо плакал, не замечая этого и слыша только слова ЯмаПи. Эмоциональный взрыв, как следствие тяжелых выяснений отношений в группе и с фанатами, принес тишину и опустошенность, которыми можно было бы наслаждаться, как казалось Каме, бесконечно. Но не стоило забывать о том, чьи слова, чье присутствие держало его на плаву, в сознании, давая передышку от реального мира.
- Кон.
Каме слабо, словно нехотя, улыбнулся, отмахиваясь от лисьей мордочки, упорно заглядывающей ему в лицо.
- Кон. Каме, прием. Земля-Пи вызывает Небесную Черепаху, прием.
- Трепло ты... иногда бываешь, - уже более живо улыбнулся Каме засиявшему Томохисе, который положил ему голову на плечо и растрепал волосы. Прикосновения не раздражали, а успокаивали. Глаза у Каменаши слипались.
- Я устал, - выдохнул он, потирая глаза. Пи отвел его в спальню, уложил на кровать и накрыл тонким покрывалом, когда Каме поймал его за руку и крепко сжал:
- Останься.
Преодолев слабое сопротивление, он притянул Пи к себе, рядом, обнял и выдохнул в теплые волосы:
- Ты колодец, Томо. Бездонный.
Fin